После освобождения из Зеркальной Тюрьмы Мак попрощался сосмущенной принцессой Иреной и направился в другое крыло дворца, чтобыпредупредить Марко Поло о грозящей ему опасности. Однако найти обратный путьоказалось значительно труднее, чем добраться до покоев принцессы. Мак оченьспешил, помня, что каждая минута промедления может обернуться бедой, и второпяхсвернул не в тот коридор. Запутавшись в лабиринте пересекающихся друг с другомпереходов, бесчисленных винтовых лестниц, арок и узких тоннелей, ведущихневедомо куда, он попал в совершенно незнакомую ему часть дворца. Мак понял,что заблудился. В отчаянии бросившись в один из бесконечных извилистыхкоридоров, он наконец вышел в огромный, ярко освещенный зал. Здесь было такмного людей, что сперва Мак подумал, уж не вышел ли он из дворца на крытуюбазарную площадь через какой-нибудь черный ход. Оглядевшись, он понял, что всееще находится в ханском дворце. Где-то вдалеке резко провыли трубы и гулкоударили огромные барабаны. Мак бросился в ту сторону, откуда доносились этизвуки. Ему пришлось изрядно проплутать по дворцу, прежде чем он добрался догостевых покоев. Тяжело дыша от усталости, он распахнул дверь в комнаты Марко,даже не постучав:

– Марко! У меня есть сообщение чрезвычайной важности!..

Но ему ответило только слабое эхо, отразившееся от стенпустой комнаты – Марко в ней не было.

Мак понял, что, пока он находился в зеркальной камере,прошло несколько часов. Сейчас, должно быть, уже вечер – Мак не заметил, как оннаступил, ведь во внутренних покоях дворца и днем и ночью царит полумрак,рассеиваемый лишь неярким светом настенных фонарей под цветными стекляннымиколпаками. Мак вышел из пустой комнаты и побежал по пустым коридорам в БольшойБанкетный Зал. На этот раз ему повезло, и он не сбился с дороги. Протолкавшисьсквозь небольшую толпу стражников, собравшуюся у дверей, он вошел в ужезнакомый ему зал.

Пир был в самом разгаре. Кублай-хан и наиболее приближенныек нему лица сидели на специальном возвышении в другом конце зала, напротивдверей. Марко и принцесса Ирена занимали почетные места чуть пониже ханскоготрона, стоявшего выше всех. Мак заметил еще несколько знакомых лиц, в том числеи придворного мудреца, облаченного в расшитую звездами мантию и островерхийколпак. Несколько музыкантов наигрывали приятные мелодии; рядом с ними намаленькой сцене кривлялся шут с грубо раскрашенным лицом – на нем были широкиештаны из козьего меха и рубашка, сшитая из разноцветных лоскутов. Никто неслушал музыкантов и не обращал внимания на шута. Глаза всех присутствующих былиустремлены на Мака.

Наступила тишина, нарушаемая лишь негромкими звукамимузыкальных инструментов и репликами шута. Маку она показалась особеннозловещей – так перед грозой затихает ветер и примолкают птицы. Мак смущеннооткашлялся, чтобы прочистить горло, а заодно выиграть несколько секунд в этомнемом поединке с притихшим залом, и наконец проговорил:

– Марко, я очень рад, что вовремя нашел вас. Против вассоставлен заговор. Я подслушал один важный разговор, когда шел через внутреннийдвор, где упражнялись солдаты. Среди них было двое из Тира, они говорили…

Марко поднял руку, прервав его на полуслове:

– Вы имеете в виду кого-нибудь из присутствующих здесь?

Оглядевшись, Мак заметил среди стражи двух бородатых солдат– тех самых, которые обсуждали свои коварные планы во время передышки междудвумя учебными поединками.

– Вот эти двое, – сказал он.

– Весьма любопытно, – ответил Марко. – Дело втом, что они сами подошли ко мне около часа тому назад и предупредили осуществовании заговора. Они назвали главного заговорщика. Это – вы.

– Неправда.

– Вы заплатили им довольно большую сумму за мою голову.Так они говорят.

– Они пытаются обмануть вас, чтобы выйти сухими изводы. Не верьте им! Я сказал вам чистую правду!

– Я вам не верю. Я уже давно начал подозреватьвас, – сказал Марко и, повернувшись лицом к хану, спросил: – Не будет лимне дозволено провести расследование, дабы обличить этого человека перед всеми,как лжеца и мошенника?

– Конечно, проводи, – важно кивнул головойКублай-хан. – Нам очень нравится западный способ ведения судебныхпроцессов. Особенно пытки, которые применяют при допросе преступников,упорствующих в отрицании своей вины.

– Пусть говорит принцесса Ирена.

Принцесса восседала на маленьком троне, установленном на томже возвышении, где сидел Великий Хан со своими приближенными, чуть в стороне отмест, отведенных для родственников Кублай-хана и высших придворных сановников.На ней была небесно-голубая мантия, расшитая золотыми цветами, удивительно гармонировавшаяс ее светлыми волосами и ослепительно-белой кожей, – с тех пор как Макпокинул ее апартаменты, у принцессы было немало времени, чтобы переодеться дляпира, и нужно сказать, что наряд ее был подобран как нельзя более тщательно.Она казалась воплощением самой невинности, когда, раскрыв свой яркий ротик,проговорила на ломаном монгольском:

– Эта выскочка пришел моя комната, которая ни однамужчина нельзя входить. Он делал мне бестактность, говорил на мой родной язык,но на такое наречие, которое говорят между себя только члены одной семьи илигрубые люди, которые хотят угрожать. Я очень боялась за своя жизнь, потому чточужеземец, который говорит тебе на это наречие, верно хочет тебя убить. Я… э-э…обморочилась… упала в обморок, а когда я встала, он уже ушел – наверно, егоиспугал шум в коридоре. Он вообще… э-э… казал мне себя… выглядел как трус.Потом я переодела себя в эта голубая мантия и пришла сюда.

– Ложь, все ложь, – сказал Мак. – Вы, Марко,сами послали меня к принцессе!

– Я? Я послал вас к принцессе? – венецианецзакатил глаза и сделал какой-то нелепый театральный жест, очевидно, желаяпривлечь внимание хана. Затем, повернувшись лицом к собравшимся в залепридворным, он спросил:

– Господа, вы знаете меня уже достаточно давно, чтобы ямог призвать вас в качестве свидетелей. Я при дворе уже семнадцать лет. Нарушилли я хоть раз за это время монгольские законы? Оскорбил ли общественное мнение?Совершил ли хоть сколько-нибудь тяжкий проступок, который не подобает совершатьпорядочному человеку?

Единственный звук, который донесся до ушей встревоженногоМака, было поскрипывание и потрескивание костей, когда все гости как одинзакачали головами: «нет, нет». Маку показалось, что даже отрубленные головы,сложенные в пирамиды у оснований колонн, покачиваются: «нет, нет».